Неточные совпадения
Вывозимые произведения: зерновой хлеб и мука, говядина и свинина, рыба, масло, свечи, кожи (конские и бычачьи), шкуры (козьи, овечьи, морских животных), водка,
вина, шерсть, воск,
сухие плоды, лошади, мулы, рога, слоновая кость, китовый ус, страусовые перья, алоэ, винный камень и другие.
Все убрали, кроме
вина, и поставили десерт: все то же, что и в трактире, то есть гранаты,
сухие фиги, или жужубы, орехи, мандарины, пампль-мусс и, наконец, те маленькие апельсины или померанцы, которые я так неудачно попробовал на базаре.
На камине и по углам везде разложены минералы, раковины, чучелы птиц, зверей или змей, вероятно все «с острова Св. Маврикия». В камине лежало множество
сухих цветов, из породы иммортелей, как мне сказали. Они лежат, не изменяясь по многу лет: через десять лет так же сухи, ярки цветом и так же ничем не пахнут, как и несорванные. Мы спросили инбирного пива и констанского
вина, произведения знаменитой Констанской горы. Пиво мальчик вылил все на барона Крюднера, а констанское
вино так сладко, что из рук вон.
Квартальный говорит: «Неправда, ты непьющий!» Долго ли, коротко ли, растерли его в полиции
вином, одели в
сухое, окутали тулупом, привезли домой, и сам квартальный с ним и еще двое.
В двенадцатом часу ночи подали ужин, состоявший из куска старого,
сухого сыру и каких-то холодных пирожков с рубленой ветчиной, которые мне показались вкуснее всяких паштетов;
вина была всего одна бутылка, и та какая-то странная: темная, с раздутым горлышком, и
вино в ней отдавало розовой краской: впрочем, его никто не пил.
— Это не вздор!.. — повторил вице-губернатор, выпивая
вино и каким-то задыхающимся голосом. — Про меня тысячи языков говорят, что я человек
сухой, тиран, злодей; но отчего же никто не хочет во мне заметить хоть одной хорошей человеческой черты, что я никогда не был подлецом и никогда ни пред кем не сгибал головы?
Водянистый суп с шишковатыми клецками и корицей, разварная говядина,
сухая, как пробка, с приросшим белым жиром, ослизлым картофелем, пухлой свеклой и жеваным хреном, посинелый угорь с капорцами и уксусом, жареное с вареньем и неизбежная «Mehlspeise», нечто вроде пудинга, с кисловатой красной подливкой; зато
вино и пиво хоть куда!
Сухое дерево разве может расцвесть?» Я было его на этом даже остановил и говорю: «Пожалуйста, ты этого, Варнава Васильич, не говори, потому что бог иде же хощет, побеждается естества чин»; но при этом, как вся эта наша рацея у акцизничихи у Бизюкиной происходила, а там всё это разные возлияния да
вино все хорошее: все го-го, го-сотерн да го-марго, я… прах меня возьми, и надрызгался.
Под фантастическим флагом тянулось грязное полотно навесов торговых ларей, где продавали лимонад, фисташковую воду, воду со льдом, содовую и виски, пальмовое
вино и орехи, конфеты и конфетти, серпантин и хлопушки, петарды [Петарда — здесь: бумажный снаряд, заряженный порохом и дающий взрывы при фейерверках.] и маски, шарики из липкого теста и колючие
сухие орехи, вроде репья, выдрать шипы которых из волос или ткани являлось делом замысловатым.
Блюдо поставили на землю, и старик внимательно льет в него красную живую струю, — четыре пары глаз любуются игрою
вина на солнце,
сухие губы людей жадно вздрагивают.
Г-н Устрялов полагает, что «главною
виною нерешительности Петра в этом случае было намерение его прежде всего изучить военное искусство во всех видах его, чтобы тем надежнее вступить с врагами в борьбу на море и на
суше» (том II, стр. 190).
После каждой рюмки Никита, отщипнув
сухими и очень белыми пальцами мякиш хлеба, макал его в мёд и не торопясь жевал; тряслась его серая, точно выщипанная бородёнка. Незаметно было, чтоб
вино охмеляло монаха, но мутноватые глаза его посветлели, оставаясь всё так же сосредоточены на кончике носа. Пётр пил осторожно, не желая показаться брату пьяным, пил и думал...
В море — постоянная опасность и напряжение всех сил, а на
суше —
вино, женщины, песня, танцы и хорошая драка — вот жизнь настоящего матроса.
Мальчики в белых одеждах разносили на серебряных подносах мясо, хлеб,
сухие плоды и сладкое пелузское
вино. Другие разливали из узкогорлых тирских сосудов сикеру, которую в те времена давали перед казнью преступникам для возбуждения в них мужества, но которая также обладала великим свойством порождать и поддерживать в людях огонь священного безумия.
Всего легче испортить человека, сделав его пьяницей, для этого берут червей из пустых винных бочек,
сушат их и потом кладут в
вино, а над
вином читают: «Морской глубины царь, пронеси ретиво сердце раба (имя) от песков сыпучих, от камней горючих; заведись в нем гнездо оперунное.
Платонов. Сначала вы как будто благоволили ко мне, удостаивали меня своим благовниманием, а теперь и видеть меня не хотите! Я в одну комнату — вы в другую, я в сад — вы из сада, я начинаю говорить с вами, вы отнекиваетесь или говорите
сухое, знойное «да» и уходите… Наши отношения превратились в какое-то недоумение… Виноват я? Противен? (Встает.)
Вины я за собой никакой не чувствую. Потрудитесь сейчас же вывести меня из этого институтски-глупого положения! Выносить его долее я не намерен!